Руслан и Людмила. Поэма для взрослых.

Проголосовало: 0 человек | Добавил: neosectorgaza в раздел Юмор / Разное | Комментариев: 0 | Просмотров: 1 596 |

У лукоморья дуб трухлявый;
Цепь бутафорная на нём:
Облезлый кот не на халяву
Там ночью шастает и днём;
Нальют сто грамм - куплет замочит,
Под закусь - врежет анекдот.

Там чудеса: там леший дрочит,
Русалка на ветвях даёт,
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных блядей;
В избушке там мелькают ножки
И гроздья спелые грудей;
Там всем пиздец приходит полный,
Когда внезапно хлынут волны
На золотой песчаный брег,
И тридцать витязей прекрасных,
Вздымая тридцать членов красных,
Вершат стремительный набег;
Там королевич мимоходом
Кидает через х@й царя;
Там на конце, под небосводом
На яйцах собственных паря,
Колдун несёт богатыря;
Без мужиков там дева тужит,
Хоть бурый волк ебёт не хуже;
Там ступа с бабою и без
Блядей и водку возит в лес;
Кащей от сифилиса чахнет;
Там русский дух... там Русью пахнет!
И там я был, с блядями пил;
Русалку драл, куда лишь лезло;
Под дуб блевал, и кот облезлый
Х@йню мне разную травил.
Одна запомнилась мне: эту
Х@йню поведаю я свету...

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.

В толпе мочалок и хмырей,
Томясь похмелкою жестокой,
Владимир-Солнышко бухал;
Сегодня дочку он сдавал
В эксплуатацию Руслану
И, косо в дно глядя стакану,
Десятый день не просыхал.
Не скоро пили наши предки
(Не то, что мы: кругом-бегом),
Закуски, скатерти, салфетки
Не заменяли рукавом.
Они тоску не заливали
Дерьмом сивушным до ушей,
И марку русскую держали
Гурманов, а не алкашей.

Но, членом вставшим утомлённый,
Не ест, не пьёт Руслан влюблённый;
На друга милого глядит,
Кипящей спермою горит,
И, х@й дроча от нетерпенья,
Считает каждые мгновенья.
В унынье, с пасмурным еблом,
За шумным свадебным столом
Сидят три @баря младые;
Тихи, со стаканом пустым,
Забыли игры половые,
И пьянка неприятна им;
Застыли в позе истукана;
Потупили смущённый взгляд:
То три соперника Руслана,
Как п@здоватые сидят -
Ни жрут, ни дрочат, ни п@здят...
Один - Рогдай, лихой рубака,
Соседей Киевщины раком
Поставивший уже не раз;
Другой - Фарлаф, п@здун надменный,
В попойках лидер неприменный,
Но в битвах редкий п@дераст;
Последний, весь в плену печали,
БлRдун хазарский, хан Ратмир:
Все трое, как в штаны насрали,
Но вдруг забыли, где сортир.

Вот пьянка кончилась; мочалок
Хмыри ведут на пару палок,
И все глядят на молодых:
Невеста опустила очи,
Как-будто трахаться не хочет,
И светел радостный жених.
Кому не спится в ночь глухую,
Расскажет вам любая блRдь,-
Бояре, спьяну не рискуя,
Домой убрались ночевать.
Жених в восторге предвкушает,
Как спермой жгучей орошает
Уже недевичье бедро;
Великий князь, слегка качнувшись
И от того совсем проснувшись,
Даёт на @блю им добро.

И вот невесту молодую
Ведут на брачную постель
Торжественно подставить х@ю
Свою нетронутую щель.
Свершились милые надежды
И лучезарные мечты;
Падут стремительно одежды,
Открыв рельефы наготы...
Вы слышите ль пружин кровати
Ритмичный монотонный звук,
И в прерывающемся мате
Остатки робости?...Супруг
Балдёж предчувствует заране;
И вот уже он рядом... Вдруг
Свет про@бнул, как ёж в тумане,
Вп@здячил гром, вокруг низги,
Х@йнуло гарью на мозги,
И матка вниз пошла в Руслане...
Всё смолкло. В жути гробовой
Возник козлиный звук два раза,
И мрачной тенью вверх кишкой
Взвилась какая-то зараза...
И снова терем пуст и тих;
Встаёт обосранный жених,
С лица катится пот остылый;
Хватает трепетной рукой
Пустые трусики… Бог мой!
П@здец подкрался: нет Людмилы!!
Увы, с нетрахнутой п@здой,
Похищена безвестной силой.

Ах, если, скажем, целый год
Фалуешь бабу попилиться,
И вот она, как говорится,
Уже согласие даёт,
И член твой радостно стремится
В раздвинутые ягодицы,
Вдруг неизвестный х@еплёт
Её бессовестно крадёт,
И ты среди пустой светлицы
Стоишь, как круглый идиот...
Тут впору насмерть удавиться!

Однако жив Руслан несчастный.
А что великий князь п@здел?!
Сражённый новостью ужасной,
Он моментально протрезвел;
И, не стесняясь слуг и граждан,
Он матом четырёхэтажным
Прошёл по зятю как хотел;
Чуть парню х@й не отх@ярил,
Но подоспевшие бояре
Не допустили беспредел.
Потом старик воскликнул плача,
Упав на жёнино плечо:
"Кто за Людмилою поскачет
(Она же целочка ещё!),
Тому @бать её по-праву,
А царство делим на двоих.
Так кто рванёт спасать державу?.."
"Я!" - молвил горестный жених.
"Я! я! - вскричали, всех толкая,
Рогдай с Фарлафом и Ратмир, -
Обшарим тот и этот мир -
Не прошмыгнёт бл@дь никакая;
Ты кипятком не писай в чай
И, время попусту не тратя,
Готовь свои пол-царства, батя,
И вскоре нас с княжной встречай!"

Все четверо выходят вместе;
Руслан, как с виселицы снят,
В тоске зелёной о невесте
Весь чёрный с головы до пят.
Садятся на коней ретивых
И вдоль Днепра в плакучих ивах
Идут в стремительный галоп;
Минута - и при всём стараньи
Уже не видно колебаний
Мужских и лошадиных жоп.

Руслан @бал себя уныло,
Кляня в молчаньи свой удел.
За ним, спесиво корча рыло,
Фарлаф надувшийся п@здел,
Что впору только таракану
Страшиться выйти на врага!
А он натянет на рога
Гондон любому великану!

Хазарский хан в уме своём
Давно уж раком драл Людмилу,
Да лихо так, что под седлом,
Меж ханских ног, со страшной силой
Внезапно вспыхивал огонь;
Чудил тогда хазарский конь
И на дыбы вставал от страха,
Но хан, во власти чудных сил,
Княжну всё изощрённей "тр@хал".

Рогдай угрюм, как-будто на х@й
Ему кто густо насолил;
Растравливая в сердце рану -
Назойливейшую из ран, -
Он, мрачно глядя на Руслана,
Молчал как русский партизан.

Тянули витязи оглобли
Весь день дорогою одной,
И так друг другу надоели,
Что нету жизни никакой.
"Разъедемся. Нельзя п@здячить

До рая на чужом х@ю!" -
И каждый сторону свою
Избрал, вверяя ей удачу.

На брови шлем надвинув медный,
Руслан отчаявшийся, бледный
Плетётся шагом меж полей,
Весь мокрый от своих соплей -
Забила парня жизнь-холера...

Но вдруг пред витязем пещера;
В пещере свет. Он прямо к ней
Идёт, свой меч сжимая смело
И зрит, немного ох@ело:
Сидит в пещере старичок;
Сверкает на груди значок;
Седые волосы в пучок,
Мордаха круглая как мячик;
В зубах дымящийся "бычок";
А на столе пред ним лучок,
Икра, маслины, балычок
И полная бутылка чачи.
"Ну, что глядишь? Здесь не музей. -
Сказал с улыбкой он Руслану. -
Садись вот рядом и балдей,
А я п@здеть с тобою стану.
Уж двадцать лет прошло, как я
Прикинул этот день на гуще.
А против воли всемогущей
Не пох@яришь них@я!
Руслан, лишился ты Людмилы;
Но падлам всем не хватит силы
Тебя и меч твой побороть.
Уйми мандраж. А дух и плоть
Крепи вот этой доброй чачей
И бутербродом с балычком;
Уверен, что с твоей удачей
Всё зло ты вы@бешь рачком.

Узнай, Руслан, что тем ублюдком,
Кто на тебя навлёк позор,
Кто спи@дил нагло твою Людку,
Был злой волшебник Черномор,
Любитель каждой женской юбки,
Красавиц давний ухажёр.
Хоть одолеть его не шутка, -
Пахан он Полуночных гор, -
Ты учинишь над ним расправу,
Развратник старый и злодей
Твоих получит пи@дюлей.
Но цыц. Я не имею права
Поведать всё: в руке твоей
Твоя судьба и всей державы."

Со старичком на "брудершафт"
Наш витязь пьёт, его лобзает.
Светлеет мир, поёт душа,
Закуска вкус приобретает,
А чача крепость; вдруг опять
На вспыхнувшем лице кручина...
"Не ссы, тоски твоей причина -
Ну, как два пальца обоссать. -
Сказал старик. - Тебя тревожит,
Что старый х@й Людмилу может,
Прости за резкость, отъ@бать;
Но верь мне, сивая скотина
Уж лет пятьсот как не мужчина.
Он х@ем может доставать
Звезду любую с небосклона,
Сводить под землю города;
Но даже малого пистона
Ему не вставить никогда.
Он лишь вокруг Людмилы бродит,
Не всилах время обмануть...
Но хватит квасить: день проходит,
Тебе же надо отдохнуть."

Руслан, укрывшись чем-то куцым,
Ложится на земь пред огнём;
Он ищет позабыться сном,
Но мысли блRдские @бутся
И не дают никак уснуть;
То видит он Людмилы грудь,
Колени и, в зовущей влаге
Бутоны тёплых нижних уст;
Он стонет от прилива чувств
И запаха чуть прелой браги;
То, свившись в тысячу колец,
Сжимает тело змей огромный;
Руслан кричит, но с губ бескровных
Слетает тихое: "Пи@дец!.."
Но он встаёт, с горящим взором
Кромсает, рубит всё сильней
И видит: перед ним не змей,
А х@й собаки - Черномора...
Руслан вертится у огня:
"Нет, батя, сна; одна х@йня.
Давай мы лясы вновь поточим
И @бнем чачи. Где бокал?
Скажи, как ты сюда попал
И кто ты есть такой, короче?"

Зажрав с икоркой бутерброд,
Старик с улыбкою печальной
Сказал в ответ: "Еб@ться в рот,
Но я забыл отчизны дальной
Угрюмый край. Семьи бедней,
Чем наша, не было в округе:
Отец батрачил на досуге,
А я кулацких пас свиней.
Я нищетой не тяготился,
Счастливым был со всех сторон:
С утра до вечера пилился,
А ночью квасил самогон.
Среди красот природы дикой,
В дубравах, у ручьёв, у скал
Любая баба, чтоб ты знал,
В миг становилась Эвридикой.
Я был красив, беспечен, юн...
Но тут пришла пора коммун.

Лишь @бнул кипиш в Петрограде,
Как с@ки разные и блRди
Повадились в наш тихий край;
Кричали: "Всё у вас х@ёво!
Но большевистское вам слово,
Что при советах будет рай!"
Пи@дели, я скажу, не слабо,
Бухали тоже будь здоров;
Встречались среди них и бабы
Для поддержания штанов;
Одну Наиной звали. Краше
Не видел я в деревне нашей.
Кожанка и кирза в пыли
Её испортить не могли...
Прокочегарив ночь "что надо",
Однажды утренней порой
С весьма тяжёлой головой
Я гнал общественное стадо
К прохладной грязи у реки,
Мурлыча песенку блатную;
Гляжу: на пляже чуваки
Еб@т красавицу нагую.
Я не был целкой, но вспотел -
И лишь восторг тому причина...
Ах, витязь, то была Наина!
Ты б видел, как средь жадных тел
Орлица белая металась,
Свивая трепетный клубок
Из ждущих ртов и жарких ног...
Ты б видел, как она @балась!!
Я ближе подошёл - и мне
Наградой был взор властный львицы,
И я постиг, в какой цене
Желание испепелиться
В страстей бушующем огне!

Прошла недели половина;
Я с трепетом открылся ей,
Сказал: хочу тебя, Наина,
Но так хочу, как тех парней
Три дня назад ты обслужила.
Но робкие слова мои
О нежной, чувственной любви
Наина матом обложила,
Наган чуть нервно теребя,
Гордясь собою, губы сжала
И, глядя сквозь меня, сказала:
"Мужик, я не хочу тебя!"

И всё мне дико, мрачно стало,
Застыло сердце. Ах ты ж блRдь!
Как пролетариям, видать,
Ты члены тем хуRм сосала!
Тебе б напомнить не мешало,
Как важен для свободы стран
Союз рабочих и крестьян!
А как же равенство и братство?
Агитка для таких как я?
Да это, девочка моя,
Не власть трудящихся, а блRдство! -
Так я подумал, но смолчал...
Летели дни, я сох уныло,
В тоске на пляже пресс качал,
Не пил, от баб ворочил рыло.
И наконец в один из дней,
Когда уже война гудела,
Решил покинуть я свиней
И взяться за мужское дело:
Рубая шашкой на скаку,
Лететь степями Украины,
Чтоб тело страстное Наины
Досталось уж не мужику.
Для ратных подвигов опасных
Я вызвал преданных ребят,
И мы создали свой отряд
На стороне, конечно, красных.
С ватагой бывших пастухов
Я драл четыре года жопу
По льду от Невских берегов,
В говне по пояс - к Перекопу,
Костьми поверженных врагов
Кровавый путь свой устилая;
Молва великая и злая
Шла обо мне среди полков;
Я шустрый был, как в жопе шило,
Балдел от ярости атак -
И сам товарищ Ворошилов
Мне прикреплял вот этот знак.
Но меж боями то и дело
Я видел в чувственной тоске
Наины жаждущее тело,
Распластанное на песке.
Война закончилась. Но долго
Рвануть назад к родным полям
Мне не давало чувство долга.
Но вот, отправив всё к х@ям,
Нажравшись досыта чужбины,
Я пру домой на всех парах
С желаньем крепнущим в штанах
Всё ж трахнуть прелести Наины;
Я знал, крутей меня мужчины,
Ей в наших не найти краях!
Так что к отказу нет причины.
Что интересно, я тогда,
Паря орлом под облаками,
Уверен был как никогда,
Что встреча будет между нами!
(Война - войной, пи@дой – пи@да),
С такими стройными ногами
Не пропадают без следа.

И я был прав. Все эти годы
Моя Наина ни на час
Деревне не дала свободы,
Сознанье повышая масс.
Основы ленинской морали
Она вбивала парой слов
Так, что у тёртых мужиков
На яйцах волосы вставали;
Прекрасной ножкой "от плеча"
Она прошлась как саранча
По землякам моим крестьянам,
Гоня их весело и рьяно
(Кого пи@дой, кого наганом)
В колхоз "Там что-то Ильича".
Великой партии задачи,
Как круче по селу впи@дячить,
Решались так почти везде;
Но слыша эти стоны, плачи,
Я думал о своей удаче,
Вернее, думал о Пи@де!..
Что делать? Я не мог иначе.

Сбылись давнишние мечты,
Сбылися пылкие желанья!
Минута сладкого свиданья,
И для меня блеснула ты!
К столу красавицы надменной
Шагнул я поступью военной,
Сверкая сталью бравых шпор,
Небрежно стул поставил рядом
И, кабинет окинув взглядом,
Достал "Герцеговину Флор"
Из портсигара именного;
Пустил два-три колечка клёво,
Поправил форменный пиджак,
Солидно звякнув орденами,
И молвил: нет преград меж нами!
Ебаться будем? Или как?
Но активистка с пышным телом
Как и в былые времена
Меня послала сочно на х@й
Во всех подробностях и в целом;
Регламент всё же соблюдя,
Мне три минуты уделила
И на прощанье процедила:
"Крутой, я не хочу тебя!"

Не просто вистовать, мой сын,
Когда идут чужие масти.
На свете тысячи бл@дин,
Которые сочли б за счастье
Хоть раз изведать мой конец.
А тут влетел, как говорится:
Хочу Наину и пи@дец!
На мудаков нельзя сердиться.

Но слушай: в родине моей
Среди мочалок и хмырей
Наука дивная таится:
В плену развратной тишины,
В глуши лесов, под сенью томной
Живут альфонсы-бл@дуны;
К предметам @бли изощрённой
Все мысли их устремлены;
На всё способен член их страстный,
Стоящий сутками колом;
И грозной воле их подвластны
Любая хворь, любой облом;
Ничто их оргий не колеблет;
Ничья строптивая рука
Их не смогла отвлечь от @бли -
Ни царский сыск, ни ВэЧэКа.

И я, томимый горькой мукой,
Решился бл@дскою наукой
Околдовать исчадье зла,
Чтоб жалобно-скулящей сукой
Ко мне покорно подползла,
Чтоб тёрлась вставшими сосками,
Вертясь юлой у моих ног,
Чтоб сладко слизывала сок
С залупы жадными губами.
Я всё похерил: должность, стаж,
Паёк партийный и военный,
И леса мрачного пейзаж
Надолго стал моей вселенной.
Учился я у бл@дунов
Великим тайнам мирозданья,
Как х@ем делать заклинанья,
Как духов трахать меж миров,
Как шмотки, как бухло и жрачку,
Бл@дей и от жены заначку
Творить нараз из них@я.
Пиздец, Наина, ты моя!
Ничто, я мыслил, под луною
Не устоит передо мною.

В порыве страсти половой,
В гусиной коже возжеланья,
Творю поспешно заклинанья,
Х@й по инструкции дугой
На север строго направляя,
На духов пру - и в тьме лесной
Стрела @бнула громовая,
Блаженный вихорь поднял вой,
Земля взбрыкнула под ногой...
И вдруг ползёт передо мной
Старуха дохлая, седая,
С горбом, с трясучей головой,
Пустыми титьками болтая,
Глазами впалыми сверкая,
С облезлой высохшей пи@дой,
Еб@чей ветхости картина.
Ах, витязь, то была Наина!..
Я, если честно, ох@ел,
Торча в томленьи нехорошем,
И в этой гавкнутой галоше
Признать Наину не хотел.
"Возможно ль! - прохрипел я глухо, -
Наина, где краса твоя?
Поди не стоит них@я
Быть на Руси партийной шлюхой!?
Скажи, давно ли, прокляв свет,
Я, @бнутый искатель счастья,
Входил в твой пышный кабинет?
Давно ли!?" - "Восемьдесят лет, -
Девица шамкнула в ответ, -
Уж след простыл советской власти.
Пока ты здесь "муму @бал",
Над миром пронеслась эпоха.
Социализма идеал
Теперешней России пох@й.
Пи@дец всему, - шипит она, -
Что строили, просрали глупо.
Свои медали, ордена
Повесить можешь на зал@пу.
Но хватит. Разве я сюда
Летела жарить демократов?!..
Ты не гляди, что я седа,
Что зад висит немножко матом,
Что, может быть, чуть-чуть горбата;
Всё это, друг мой, не беда.
Зато,- тут старая пердунья
Открыла тайну, - Я колдунья!"

И в самом деле было так.
Застыв как пень перед старухой,
Я совершенный был мудак
Со всей своею показухой.

Но вот ужасно: колдовство
Вполне свершилось, по несчастью.
Моё седое божество
Меня хотело с лютой страстью.
Скривив улыбкой страшный рот,
Облезлый, высохший урод
Виляет мне костлявой ляжкой...
Представь себе, как было тяжко
Взирать на этот выпендрёж!
Она сквозь кашель продолжала
Маразматический пиздёж:
"Мой друг, я лишь сейчас узнала,
Как много в жизни потеряла,
Что трахалась не по любви!
Я от желания сгораю,
Приди в объятия мои…
О, вжарь скорей!!! Я умираю..."

И между прочим этот тлен
Мигал мне томными глазами;
И мой слегка упавший член
Хватал костлявыми руками;
Я между тем ох@евал,
От ужаса зажмурив очи;
И, крикнув: "Нах@й!" - я, короче,
Насилу вырвался, бежал.
Она вослед: "О, бздливый мерин!
Меня ебать ты не намерен?
Зачем тогда сводил с ума?
Добился тела ты Наины,
И презираешь - вот мужчины!
Изменники, кусок дерьма!!
Увы, @би себя сама;
Какого хера, он, несчастный
Меня прельстил ху@нёй напрасной?..
Моча собачья, пустозвон!
Но трепещи, гнилой гондон!"

Так мы расстались. С тех времён
Холостякую в этой келье,
@бу русалок иногда,
И чачи доброе похмелье
Мне не даёт считать года.
Старуха ж (чтоб ей пусто было!),
Как видно, @бнулась башкой, -
Свою обиду не забыла
И бл@дство с ревности тоской
С досады в злобу превратила.
Душой и телом зло любя,
Пи@да столетняя, конечно,
Зуб отрастит и на тебя;
Но горе на земле не вечно."

Наш витязь ночь всю напролёт,
Внимая старца бред горячий,
Не закрывал в волненьи рот,
Куда вливались реки чачи
Потоком бешенным. Но вот
День затрусил пердячим паром...
Дыхнув сивушным перегаром,
Руслан целует старика,
Походкой шаткою слегка
Выходит вон, срыгнув немного,
Садится как-то на коня.
"Всех зае@ашу!
В рот им ногу!
Батяня, не оставь меня".
И скачет по пустому лугу.
Старик кричит младому другу:
"Всё будет клёво! Добрый путь!
Ещё потрахаешь супругу!
О чём пиздели, не забудь!"